Цена крови. К четырехлетию империалистической войны

Сколько времени ему суждено еще носиться по кровавым волнам – никто не знает: не знает и его капитан – всемирный повелитель, – капитал. Ясно одно: если корабль не наткнется на мину пролетарской революции, то еще долго рабочие всего мира будут умерщвлять друг друга, и шрапнель, направленная рукою брата из холодных, бездушных пушек, будет рвать на части рабочую грудь.

Буржуазия и ее ученые кричат на всех перекрестках о культуре, прогрессе, в конце же концов, они своими собственными руками кинули человечество в такой кровавый поток, перед которым беднеют все нашествия и войны древности, средних веков и нового времени. И когда человечество попытается подвести итоги стоимости войны, – этому организованному разгрому культуры, – перед нами встанут такие цифры, перед которыми побледнеют итоги всех самых ужасных бедствий. Уже теперь вся грозность этих результатов встает перед нами с полной очевидностью.

Война, оторвав от станка и сохи большинство пролетариев и крестьян, заставив заниматься или организованным истреблением друг друга или изготовлением орудий разрушения и снарядов, тем самым привела к абсолютному упадку производство хлеба и предметов потребления. Если раньше все разговоры о голоде казались невероятной перспективой, то теперь величайший из владык мира уже спустился к нам на землю, и царством его быстро становится весь мир.

По 28 странам мира, по сравнению с пятилетием 1911/12–1915/16, производство хлебов в 1915/16 г., сократилось на 14%.

Во Франции сбор пяти важнейших зерновых продуктов (пшеница, рожь, ячмень, овес, кукуруза) с 14 года по 18 г. за три с половиной года войны упал на 38%: со 145,4 до 90,9. Площадь, занятая под посев пшеницы, сократилась на 36%. В Англии за 1916/17 год подвоз хлеба сократился почти на 50%, общий же итог поставок на хлебный рынок (вместе с английским хлебом) дает сокращение почти на 35%.

Повсюду в Европе вводится государственная монополия на хлеб, сокращается хлебный паек. Тем не менее, впереди вырисовываются еще более грозные перспективы. В Австрии, Германии, Париже устанавливают голодный паек 0,2 ф. в день или вовсе его не выдают; по всей Европе прокатываются волны голодных демонстраций и разгромов.

Чудовищно растут цены на все продукты питания.

Для иллюстрации приведем цифры роста цен в Англии:

Тот же самый процесс, но только в еще более обостренных формах, совершается и в других странах Европы. По последним сообщениям, в Германии в последнее время широко развивается торговля… падалью, учащаются кражи трупов для колбасных из моргов. Упиваясь людской кровью, Европа постепенно превращается в людоеда.

Но недостает не только хлеба и мяса. Не хватает решительно всех продуктов потребления. Нет тканей, нет сапог; в изобилии можно лишь найти удушливые газы и снаряды. Во всех не только воюющих, но и нейтральных капиталистических странах все фабрики и заводы заняты работой на войну и сокращают свое производство или закрываются заводы, работавшие на мирный рынок.

Нельзя накормить хлебом и мясом, гранатами и шрапнелью.

В Англии к марту 1917 года количество производимых разрывных снарядов было в 4 раза более числа снарядов, произведенных в марте 16 года и в 28 раз более количества изготовленных в марте 1915 года. За эти 2 года производство пушек увеличилось в 20 раз.

В то же время добыча угля сократилась на 10%, а в текстильной промышленности Англии сильная безработица.

Во Франции производство взрывчатых веществ увеличилось с 1 августа 1914 года по 30 марта 1916 года в 44 раза. По данным анкеты в металлургическом производстве, все отрасли, обслуживающие войну, «развивают интенсивную деятельность», работая и днем, и ночью (Париж, Бордо), без воскресного отдыха (Бордо). В одном Париже к началу 1916 года над изготовлением снарядов и др. предметов, имеющих отношение к артиллерии, работало 200000 человек. То же самое отмечается и в Германии. В то время, как в тяжелой и химической промышленности, почти целиком работающих на войну, количество рабочих, несмотря на все призывы, сократилось с начала войны к началу 1916 года с 1.459 тысяч чел. до 1.180 тысяч для первой и с 15.042 чел. до 14.914, – в строительной, текстильной и транспортной промышленности отмечается очень значительное сокращение.

Человечество в настоящее время питается железом и снарядами, а не хлебом.

Но какое дело до всего этого капиталистическим заправилам, когда прибыль все повышается! Они будут кормить человечество не только мясом мертвецов, но и зажарят живьем своих детей, если дадите им заработать лишние 100%.

О прибылях немецкой «военной» промышленности наглядно говорит следующая табличка (в миллионах марок):

За один год средний дивиденд возрос с 15 до 20,4%, а чистая прибыль, несмотря на всякие бухгалтерские ухищрения, увеличилась почти вдвое.

Но разве хуже живется пороховым королям Америки? Вот, например, Дюнанские пороховые заводы за 1915 год выдали в дивиденд всего-навсего 200% на капитал. В соответствии с этим растет и цена акций. Вот для примера цена акций крупнейшего по производству пороха в Соединенных Штатах «Вифлеемского (!!) О-ва»: 1 июля 1914 года они стоили 41 доллар, 30 июля 1915 года их цена поднялась до 250 долл., а 25 мая 2016 г. до 458 долл., т. е. за два года увеличились в 2 раза.

Прибыль, полученная американским Steel Trust (стальным трестом) за первую половину 1916 года в три раза превышает таковую за то же время 1915 года.

Да, недурно живется пушечным королям! И буржуа великолепно понимают это. «Если бы нам превратить теперь всю нашу страну в один огромный орудийный завод», – мечтает, захлебываясь, от патриотического усердия, «Plutus», орган немецких промышленников, – «а потом позаботиться (мой курсив) о том, чтоб остальной мир не перестал вести войны и заказывал бы у нас оружие, то мы, конечно, могли бы делать блестящие дела». Еще бы не «позаботиться» о войне без конца, при таких блестящих «культурных перспективах»!

Но говорит ли этот военный расцвет промышленности о развитии производительных сил мира, о росте общественного богатства?

Увы, нет! Все материалы и продукты, изготовляемые для войны, умирают для производства. Расстрелянные на воздух миллиарды не оставляют после себя живительного следа в росте народного достояния. Они приятно пованивают золотом в кармане пушечных королей. Но, несмотря на это, богатство воюющих стран уменьшается с каждым новым выстрелом, новым взрывом. «Нынешнее индустриальное процветание – иллюзия», – восклицает англичанин-рабочий коммонер (депутат) Снеуден, и в тон ему буржуазная «Франкфуртская газета» заявляет: «Гранаты взорваны, снаряды расстреляны, автомобили приведены в состояние металлического лома, солдатское обмундирование изношено, и так обстоит дело со всем остальным. В действительности все, что остается в стране, это – громадные долги, – единственный реальный осязательный факт». А немецкий орган промышленников «Plutus» горько жалуется: «Но ведь рано или поздно придется констатировать ту убыль капитала и производительных сил, которую мы потерпели во многих областях нашей промышленности. Прежде всего, нам не будет хватать громадной и существенной части нашего национального капитала: больших запасов сырья и полуфабрикатов, которыми мы располагали до войны».

Грохочут машины, вертятся станки, миллионы рабочих с утра и до ночи точат шрапнели. Рвутся гранаты и падают люди, растут с каждым днем горы трупов, льются реки крови и слез.

Подтачиваются производительные силы мира, растут не по дням, а по часам государственные долги. Буржуазия, как упырь, упиваясь человеческою кровью, ненавидит всех тех, кто сбросил с себя это проклятое иго войны. Тысячью способов капитал снова старается втянуть Советскую Россию в войну.

Могущественный империализм не слышит глухих раскатов пролетарской грозы. От его глаз скрыто пороховой завесой войны пробуждение смелой пролетарской мысли, жажды борьбы. Под грохот мировой канонады по всему миру, окутанному клубами удушливых империалистических газов, строятся колонны рабочей армии. И не сегодня–завтра европейский рабочий борец пожмет братскую руку Советской республики и накормит железом тех, кто заставил его питаться, вместо хлеба, падалью и трупами. Пусть не претендуют на рабочих, если капиталистами тогда придется превратиться в трупы и падаль. Мы можем ручаться лишь за то, что рабочие не будут беспокоить их прах и предоставят их на съедение могильным червям.